– Он постоянно твердил, что поддерживать коттеджи в порядке невыгодно. Он говорил, что если отремонтировать их, то это привлечет много новых людей, которые целыми семьями начнут селиться по соседству, а это, как он опасался, приведет к тому, что низкие местные налоги резко возрастут. Поэтому он сознательно шел на то, чтобы отпугивать новых поселенцев, а старожилов держать в сырых полуразвалившихся хижинах.

Она с возмущением ответила:

– Но это же преступление! Это противозаконно.

– Он говорил, что так выгодней.

– Это ведь очень бедный округ, не так ли? – спросила Энни с сомнением в голосе. – Я, правда, не видела здесь никого, кто бы действительно бедствовал. Хотя, может быть, я и не могла их видеть; может быть, я отгородилась от них.

У нее был такой вид, как будто эта мысль причиняла ей боль.

– Бедняки, конечно же, есть. В тяжелые годы, когда скудные государственные субсидии перестают поступать в округ, бывают времена, когда только частная благотворительность спасает многих от работного дома. Мы кое-как выходим из положения, организуя при церкви различные клубы добровольных пожертвований, раздавая пищу и одежду тем, кто действительно нуждается. Но мне всегда казалось, что можно делать больше и что эта филантропия – не единственный выход.

Он поддержал ее под локоть, помогая подняться на грубый перелаз через изгородь, отделявшую церковь от обширной пустоши. На другой стороне он остановился.

– Трава сырая, да мы уже и пришли, идти дальше незачем.

Энни начала озираться кругом, пытаясь понять, что же он хочет показать ей на этом пустом желтом поле. Наконец она сдалась и посмотрела на него с вопросительным видом.

– Этот участок земли принадлежит церковному приходу. Здесь около девятисот акров, – уточнил Кристи. – Он простирается до восточного притока Плима. Как вы видите, земля не обработана. Она лежит под паром со времен шестого виконта д’Обрэ. Джеффри – восьмой.

Она кивнула.

– Ну и…

– У меня есть одна идея. Что, если беднейшие батраки нашего прихода стали бы работать на ней? Обрабатывать и выращивать хлеб, который поможет им пережить тяжелые годы. А ведь для большинства из них все годы тяжелые.

– Это прекрасная идея. Ее давно уже следовало осуществить.

– Согласен.

– Так в чем же дело?

– Нет денег на инвентарь и семена. Я тешил себя надеждой уговорить вас пожертвовать нам того и другого. По крайней мере, на первый год.

Она пристально взглянула на него, ее красивое лицо выражало удивление. Он молча смотрел ей в глаза, и постепенно ее удивление сменилось раздумьем. Она обернулась и окинула взглядом неприветливое, поросшее кустарником поле. Ее глаза сузились, пальцы легонько коснулись губ.

– Я должна посоветоваться с Уильямом, – медленно произнесла она.

– Естественно.

– Если он скажет, что это выполнимо и у него нет возражений…

– Если уж на то пошло, я уже с ним говорил.

Ее брови поднялись.

– Вы… уже?

– Он не против.

– Вот как? – Вдруг она улыбнулась, и Кристи показалось, что луч солнца пробился сквозь тучи. – Тогда дело сделано.

– Правда?

– Почему бы и нет? Джеффри это не интересует. Я, конечно, напишу ему, но могу вас уверить заранее, ему нет до всего этого дела. О, а я просто счастлива буду сделать хоть что-нибудь! Я подчас себя чувствую такой бесполезной… Не знаю, как мне помочь людям. А это хороший выход.

– Вы ведете себя так, словно это мы что-то сделали для вас, тогда как в действительности все наоборот.

Она как-то по-особенному, совершенно не по-здешнему передернула плечами, затем прислонилась к изгороди и окинула поле куда более хозяйским взглядом, чем прежде. Кристи поспешил воспользоваться случаем, чтобы полюбоваться ею, хотя это было как раз то, что он старался заставить себя не делать. Бессмысленно было внушать себе, что единственное, что она внесла в его спокойную жизнь, – это дружба и доверительная беседа. Он слишком много думал о ней и не мог больше обманывать себя. Дни, когда они не встречались, казались ему пустыми и бесцельными, вызывали неудовлетворение. Он ловил себя на том, что мысленно ведет с ней разговоры, рассказывает ей какие-то истории. Она постоянно присутствовала в его воображении, он начал смотреть на мир ее глазами, думая: «Над этим бы Энни посмеялась; этому бы удивилась; это бы ей не понравилось».

Вдруг она повернулась к нему:

– Кристи, а что, здесь действительно так много бедняков, чтобы они могли продуктивно обрабатывать девятьсот акров?

– Нет, слава Богу, их не так много.

– Значит, остаток по-прежнему останется под паром?

– Видимо, да.

Она задумалась. Ветер трепал ее волосы, и они щекотали ей щеки. Бесцветное небо изгнало зелень из ее глаз, теперь они стали дымчато-серыми и прищурились в раздумье.

– Что, если… Что, если работники-арендаторы Линтон-холла будут работать на оставшихся акрах в свободное время, которое я им предоставлю? Полдня в неделю, например, за счет того времени, что они обычно трудятся на хозяйской земле…

– Вы пошли бы на это?

– Не знаю; Холиок мне подскажет. Может быть, посоветуюсь с кем-то еще – с адвокатами Джеффри из Тэвистока. Конечно, ферма Линтон-холла на первом месте, я за нее отвечаю, это мой первейший долг. Но если остаток этой земли будет засеян зерном и засажен овощами и эти продукты начнут с выгодой продаваться, то можно будет осуществить ваши проекты по улучшению жизни прихожан. Разве это не принесет пользы всем и каждому? Когда благосостояние работников повысится, налоги в пользу бедных, соответственно, уменьшаться, отчего зажиточные крестьяне, которые, собственно, и платят эти налоги, вздохнут с облегчением. Скажите мне, есть ли во всем этом смысл?

– Энни, это те самые мысли, которые я, а до меня мой отец, пытались внушить Эдуарду. Безуспешно, – серьезно сказал он. – То, что вы говорите, прекрасно. Это именно то, в чем нуждается наша округа, и вот уже не первый год. Вы здесь всего несколько месяцев и сразу ухватили самую суть.

Она отвернулась, чтобы скрыть смущение. На нее было приятно смотреть. Во всяком случае, Кристи получил удовольствие. Ее простая, открытая доброта была понятна ему и привлекала его не меньше ее красоты.

– Чепуха, – вздохнула она, делая вид, что внимательно рассматривает группу деревьев в отдалении. – Это простой здравый смысл. И вообще, ничего, может быть, и не получится, а если получится, то я – то есть мы, Джеффри и я, – будем в выигрыше, как и все остальные, а может быть, и больше других.

– Возможно. Я надеюсь на это. Но самое замечательное то, что эти мысли пришли вам в голову самостоятельно. По правде сказать, я собирался предложить вам этот план, но не сегодня и не сразу. Вообще-то, я намеревался шаг за шагом смягчить ваше сердце.